Астафьев Виктор – Через повешение

Ну да, конечно, только война во всем виновата. Если бы не она, проклятая… А то, чтобы выжить любой ценой… Далеко не каждый был способен на подлость, лишь бы сохранить себе жизнь. И не каждый шёл сдавать чужого ребёнка немцам, чтобы спасти своего. Не каждый затыкал рот своему плачущему младенцу до полного удушения, чтобы спасти прячущихся партизан.
Замечу, что я согласна с тем, что война вынуждает людей идти на всё, чтобы спастись. А еще я уверена, что и в мирное время подобные люди были способны на всё, чтобы достичь желаемого: настучать на соседа, донести на него, писать анонимки и вообще стать причиной загубленных жизней. В моем первом комментарии я подразумевала именно таких людей и считаю, что у Астафьева описан именно такой типаж. Они что в военное время, что в мирное — всегда одинаковы.
И да, мой комментарий предназначен в основном пользователю 12strun.

Прослушала рассказ, и третий день он не выходит у меня из головы. Если бы от меня зависело, допускать ли к публикации данное произведение, то я сделала бы всё, чтобы оно не вышло в свет. Моё неприятие и моя категоричность связаны с тем, как, каким образом реализовал автор свою идею. Не буду здесь пользоваться опцией «спойлер». Наоборот — хочу, чтобы сразу было всё видно. Сильно резануло то, как писатель преподносит читателю сцену казни. Казни негодяя, преступника, виновного в гибели по крайней мере 40 (!!!) человек — его односельчан и партизан. Я не верила своим ушам! Астафьев делает это так, чтобы внушить читателю… жалость! Жалость к этому субъекту, этому преступнику, предателю! А как по-другому можно истолковать фактически авторские рассуждения, только «вложенные» в мысли одного из присутствовавших? «Если бы ни война, пахал бы, сеял и трудился бы на земле этот человек с натруженными руками». И это в продолжение той мысли, за какие преступления был приговорён он военным трибуналом к повешению. Что это, как не попытка оправдать предателя? Внушить жалость и даже щемящее чувство сочувствия? Описывать, как его мать выла, плакала и убивалась над трупом повешенного сына? А как же те фактически убитые им 40 человек? Как же их родные, их любимые? Они, те казненные, что, меньше него хотели жить? Или меньше него были достойны того, чтобы их судьба оказалась в фокусе авторского внимания? Ведь описывая чуть ли не посекундно эту церемонию казни, писатель словно забыл, по какому именно поводу этот субъект оказался у виселицы. И создаётся ощущение, что это не так важно, как трагедия одного, отдельно взятого человека (хотя по большому счету того приговоренного и человеком-то назвать довольно трудно).
Смерть одного предателя и судьбы стольких человек — эти два аспекта никогда не могут оказаться в качестве равноценных величин на каких бы то ни было весах: ни в плане правосудия, ни в акцентах, расставленных в художественном творчестве. Очень жаль, ведь до этого я читала у Астафьева совсем другие вещи: хорошие, душевные, правильные…
P. S. Обычно я ставлю только лайки или дизлайки (кстати, вторые намного реже). Но на этот раз тот смайлик с красным возмущенным лицом — мой. Потому что по-другому я не могла выразить свое отношение.