Эта книга перекликается для меня с книгой «Восставший из ада», там тоже о пресыщении и расплате.У Сергея Кирсанова есть интересный стих.
-----+----
Иду
в аду.
Дороги —
в берлоги,
топи, ущелья
мзды, отмщенья.
Врыты в трясины
по шеи в терцинах,
губы резинно раздвинув,
одни умирают от жажды,
кровью опившись однажды.
Ужасны порезы, раны, увечья,
в трещинах жижица человечья.
Кричат, окалечась, увечные тени:
уймите, зажмите нам кровотеченье,
мы тонем, вопим, в ущельях теснимся,
к вам, на земле, мы приходим и снимся.
Выше, спирально тела их, стеная, несутся,
моля передышки, напрасно, нет, не спасутся.
Огненный ветер любовников кружит и вертит,
по двое слипшись, тщетно они просят о смерти.
За ними! Бросаюсь к их болью пронзенному кругу,
надеясь свою среди них дорогую заметить подругу.
Мелькнула. Она ли? Одна ли? Ее ли полузакрытые веки?
И с кем она, мучась, сплелась и, любя, слепилась навеки?
Франческа? Она? Да Римини? Теперь я узнал: обманула!
К другому, тоскуя, она поцелуем болящим прильнула.
Я вспомнил: он был моим другом, надежным слугою,
он шлейф с кружевами, как паж, носил за тобою.
Я вижу: мы двое в постели, а тайно он между.
Убить? Мы в аду. Оставьте у входа надежду!
О, пытки моей беспощадная ежедневность!
Слежу, осужденный на вечную ревность.
Ревную, лететь обреченный вплотную,
вдыхать их духи, внимать поцелую.
Безжалостный к грешнику ветер
за ними волчком меня вертит
и тащит к их темному ложу,
и трет меня об их кожу,
прикосновенья — ожоги!
Нет обратной дороги
в кружащемся рое.
Ревнуй! Эти двое
наказаны тоже.
Больно, боже!
Мука, мука!
Где ход
назад?
Вот
ад.
Замечательная подборка рассказов. Да, представить наше бытие без усатых проходимцев просто невозможно! Даже не могу выбрать наиболее понравившийся. Представлены великолепные чтецы, но слушать Елену Федорив — именины сердца!
Тему дополню древне японским эпосом про поэта Басё и его кисё (народное творчество).
Как-то раз поэт Басё
Раздобыл себе кисё.
А оно залезло в погреб,
Без остатка съело всё.
По утрам поэт Басё
Чешет за ухом кисё.
И заметно, что обоим
Даже очень хоросё.
Как-то раз кисё Басё
Свитки метило Басё.
Полагая, что соавтор
Это тоже наше всё.
В дни депрессии Басё
Делал тигра из кисё,
Формируя черной тушью
Полосё за полосё.
Как-то раз поэт Басё
Гладил за ухом кисё
И решил, что жизнь поэта
Без кисё — ни то ни сё.
У поэта у Басё
Не ловил мышей кисё,
Но и это не мешало
Воспевать его за всё.
-----+----
Иду
в аду.
Дороги —
в берлоги,
топи, ущелья
мзды, отмщенья.
Врыты в трясины
по шеи в терцинах,
губы резинно раздвинув,
одни умирают от жажды,
кровью опившись однажды.
Ужасны порезы, раны, увечья,
в трещинах жижица человечья.
Кричат, окалечась, увечные тени:
уймите, зажмите нам кровотеченье,
мы тонем, вопим, в ущельях теснимся,
к вам, на земле, мы приходим и снимся.
Выше, спирально тела их, стеная, несутся,
моля передышки, напрасно, нет, не спасутся.
Огненный ветер любовников кружит и вертит,
по двое слипшись, тщетно они просят о смерти.
За ними! Бросаюсь к их болью пронзенному кругу,
надеясь свою среди них дорогую заметить подругу.
Мелькнула. Она ли? Одна ли? Ее ли полузакрытые веки?
И с кем она, мучась, сплелась и, любя, слепилась навеки?
Франческа? Она? Да Римини? Теперь я узнал: обманула!
К другому, тоскуя, она поцелуем болящим прильнула.
Я вспомнил: он был моим другом, надежным слугою,
он шлейф с кружевами, как паж, носил за тобою.
Я вижу: мы двое в постели, а тайно он между.
Убить? Мы в аду. Оставьте у входа надежду!
О, пытки моей беспощадная ежедневность!
Слежу, осужденный на вечную ревность.
Ревную, лететь обреченный вплотную,
вдыхать их духи, внимать поцелую.
Безжалостный к грешнику ветер
за ними волчком меня вертит
и тащит к их темному ложу,
и трет меня об их кожу,
прикосновенья — ожоги!
Нет обратной дороги
в кружащемся рое.
Ревнуй! Эти двое
наказаны тоже.
Больно, боже!
Мука, мука!
Где ход
назад?
Вот
ад.
4sport.ua/articles?id=15338
www.mountain.ru/article/article_display1.php?article_id=5470
vokrugsveta.ua/blogs/sherpa-gornye-pomoshhniki-30-03-2016
www.bbc.com/russian/international/2014/04/140425_everest_sherpas_leaving
без шерпов никто бы не поднялся на Эверест.
Тему дополню древне японским эпосом про поэта Басё и его кисё (народное творчество).
Как-то раз поэт Басё
Раздобыл себе кисё.
А оно залезло в погреб,
Без остатка съело всё.
По утрам поэт Басё
Чешет за ухом кисё.
И заметно, что обоим
Даже очень хоросё.
Как-то раз кисё Басё
Свитки метило Басё.
Полагая, что соавтор
Это тоже наше всё.
В дни депрессии Басё
Делал тигра из кисё,
Формируя черной тушью
Полосё за полосё.
Как-то раз поэт Басё
Гладил за ухом кисё
И решил, что жизнь поэта
Без кисё — ни то ни сё.
У поэта у Басё
Не ловил мышей кисё,
Но и это не мешало
Воспевать его за всё.