Судя по упоминаемым в других детских рассказах П.Сурожского слов «слобода», " панич", география более-менее прорисовывается ;)
Насчёт этой методы воспитания, думаю, она была очень мудрой. Разумеется, все игрушки дети себе не покупали. Основную их массу приобретали родители. Иначе в конце рассказа не упоминался бы сундук для хранения игрушек, тогда как с таким «заработком» как у детей, хватило бы и маленькой коробчонки :) Но то, что детей приучали на что-то особо желаемое зарабатывать и терпеливо сберегать средства — это прекрасно. А какая радость-то была в итоге: венгерцы с их вещами воспринимались прямо как волшебники из сказочной страны! А какое терпение ожидания обреталось, чтобы радость в итоге стала такой глубокой! В наш век кликбейтов, когда все желаемое достигается щелчком мыши по одному лишь капризу, и доставляется затем экспресс-доставкой, — все это трудно понять…
Vit1974, большое спасибо Вам за такой тёплый комментарий! Очень рад, что эта книга находит своего адресата, после стольких лет забвения. Мне кажется, совсем неслучайным то, что эта повесть воскресла именно в эти, очень непростые дни. Память о пережитом, о том какой ценой был дан мир нашим предкам, и о том сколько незаживающих ран несёт в себе война, — всё это как никогда нужно сейчас. Жаль, что услышать и осознать это могут лишь весьма немногие…
Galinagolovan, спасибо большое! Очень важный комментарий для меня. Нет ничего лучшего, для того, чтобы понять ценность этой повести, чем живое соприкосновение с такими людьми. Спасибо Вам!
Спасибо Вам большое, Hellena, рад, что этот светлый рассказ практически никому не известного автора всё-таки дошёл до наших дней и обрёл своё место в благодарном сердце своего слушателя. Мне этот рассказ и сам напоминает ту драгоценную и редкую жемчужину, рождение которой так прекрасно описал один из его героев.
Спасибо за отзыв, Вукер Вукер! Я тоже рад, что эту книгу не переиздавали больше, но по диаметрально противоположной причине. ;) Я заметил, что редкие вещи, которые лично мне принесли какое-то особое утешение сердцу (такие как «Камушек» Б.Власова, «Серебристый грибной дождь» В.Осипова, «Девственность» Н.Крашенинникова и т.д.) всегда приходили ко мне из какой-то глубины всеобщего забвения, и я ощущал, наверное ту радость, которую испытывает ловец жемчугов, возвращаясь от дна морского с драгоценной жемчужиной в руке. Все эти вещи были в той или иной степени не приняты в своё время, отвергнуты, или просто забыты, выброшены за борт истории, как говорится, за ненадобностью. Но благодаря именно этому, они лучше сохранились до наших дней, избежав участи перемалывания и попрания. Чтобы скрывшись таким образом под илом небытия, выжить и донести своё послание до тех сердец, кому они и были предназначены. То, что кажется одному совершенно пустым или неправильным, для кого-то другого может нести какую-то очень важную весть, порою целительную или даже спасительную.
Касательно «надломленности» полностью согласен с Вами, но убеждён, что подлинная Чистота и не рождается без той или иной надломленности, которая в каждом случае бывает разной, но выполняет своё очистительное действие. Вспоминается библейский Иаков, который боролся с Ангелом, преломил в этой борьбе своё бедро, и хромал потом всю жизнь на это бедро, но вышел из этой борьбы иным человеком, и получил новое имя. Любая рана, тем более глубокая и не может зажить столь быстро. Так и в природе устроено. Иногда требуются долгие годы, чтобы завершился процесс регенерации тканей и рана затянулась… А иногда люди остаются и вовсе инвалидами, и с этим как-то живут, и даже творят полноценно. Мне кажется, в этом случае любовь как раз-таки и преодолела этот «старый чужой плевок», оставив в конце победителей вместе, но не в совсем привычной для людей форме отношений, может быть, глубоко понятной лишь им двоим. И это всё позволило им сохранить самое главное — ту самую драгоценную, первозданную Чистоту их любви, ради которой им и пришлось пережить всё то, что они пережили.
Спасибо Вам большое, Капитолина! Послушайте ещё, если будет желание, «Водяные курочки» того же автора. Эти истории несут мир сердцу, и всей окружающей природе, чего так не хватает в наши дни.
Думаю, это было бы важно, если б речь шла об отношениях, предполагающих половую связь. А когда это всё происходит на уровне сердца, то какой тут «инцест». Это всё детское, чистое, и абсолютно вне всех этих взрослых понятий и рамок. Рамки появляются, когда мы спускается на землю. Покамест же мы как птицы или ангелы, этих границ не существует.
Нет-нет, Вы всё справедливо сказали, надо быть более внимательным. А я так увлёкся, что французский принял за латынь :)) Хорошо, что там ещё не было никаких французских автомобилей, обошлось без всяких «Ренаултов» и «Пеугеотов» )))) К тому же, Вы дали мне толчок: после прочтения Ваших комментариев, в тот же день я записал и «Маленькую Тасю» :) Так что Вы оказали на меня самое положительное воздействие! :) По поводу же произведений Николая Александровича Крашенинникова, чрезвычайно близких и понятных моему сердцу, могу ответить лишь словами его собственного произведения:
"… Разве люди ценят того, кто открыл им своё сердце, кровью для них истекающее? Нет, вовсе не надо отдавать им сердце, — они не ценят его, они больше ценят кондитера, опереточного певца, куафера. Разве бессмертная грусть Байрона им нужнее метр-д'отеля?.. Разве вон там, в театре, опереточный актер не окружён улыбками и поклонением, а я, я, душу свою за Мечту положивший, разве я не один?..
… Да, господа люди, вы вовсе не так настроены, чтобы понять всё, что я здесь написал и о чём говорил я всю жизнь… А писал я о небе и о белом облаке непорочности, и о прелести мечты, — каким далёким и ненужным всё это было для вас! Вот почему вы так долго не видели меня: я писал о том, что вам не было нужно. Зачем вам небо, когда так удобно и на земле?.. Однако, мне кажется, что теперь я не вижу ничего; это, конечно, не важно для человека, который умирает, но где же крылья? Белые крылья? Если бы пожелали вы только прочесть внимательно всё это, — т. е., мои мысли, крылья и белые слова, когда-то сказанные перед вами и записанные, — вы получили бы довольно стройную систему и иные могли её заметить; но вам так некогда, гг. люди, вам надо спешить на конгресс о принципах смазывания колёсной мазью министерских тарантасов..."
(«Девственность»)
А зачем, Тата? Тонкое перо автора сознательно избегает грубого физиологизма и излишних подробностей. Ведь это так естественно, когда мы прикрываем одеждой свои срамные места и не испражняемся на людях. Точно так и автор не акцентирует внимание на этих чисто биологических деталях. Хотя кое-где эти моменты и были, но не стану Вам о них напоминать :) Ведь книга о Любви, чистой, вечной, целомудренной, а излишняя земная правда (коей и так в этой книге много) могла бы лишь омрачить этот лейтмотив своей липкой грязью.
Спасибо большое, Tata, за внимание к этой книге и за все тёплые слова, и за все замечания. Прошу прощения за все мои огрехи и неточности с иностранными выражениями. Это был мой первый опыт записи аудиокниг — и это, пожалуй, всё, что я могу сказать себе в оправдание :) Но дЕвиц «ударял» так вполне сознательно, зная, что русский язык позволяет мне здесь такую вольность-двойственность. Мне просто так больше нравится, дЕвица мне слышится чем-то более возвышенным, чистым, сакральным, а девИца — более легкомысленным и обыденным, что ли :) Музыка Кевина Керна моему сердцу представляется очень гармоничной и соответствующей этому повествованию, но если бы я записывал книгу сейчас, то не стал бы её делать постоянным фоном, согласен с Вами. Я очень люблю произведения Николая Крашенинникова, именно те, где присутствует Тася :) Ибо это автобиографические произведения Н.К., это те самые «тетради», которые он писал по ночам и прятал в столе, это «кровь сердца» автора, сокровенные струны его души. Глубоко благодарен Никошо за то, что он по моей просьбе озвучил «Девственность», которую я нашёл в единственном экземпляре в старой книге, с дарственной надписью самого автора некой Анне (не той ли самой, Тасиной гувернантке? :) )
Я благоговейно листал эти пожелтевшие от времени драгоценные и такие близкие мне страницы, но в голосе Никошо они ещё глубже проникли в моё сердце, как и «Серебристый грибной дождь» Осипова и «Сломанные крылья» Джебрана. Я хотел просить Никошо озвучить и Целомудрие, но уже не решился на такую наглость :) и тогда сам решил взяться за «перо», вернее «мембрану» :) чтобы хоть насколько возможно постараться увековечить и дать свет этому великому и прекрасному произведению. Может быть, когда-то будут силы и время, и перезапишу, уже без огрех :) Пока же простите мне великодушно мой французский :)) В планах есть озвучить небольшую, редчайшую вещь Крашенинникова — пастораль «О маленькой Тасе», 1908 года, тоже найденную мной в одной букинистической лавке. Простите, что отвечаю с таким запозданием — я здесь не зарегистрирован, и почти не бываю.
Насчёт этой методы воспитания, думаю, она была очень мудрой. Разумеется, все игрушки дети себе не покупали. Основную их массу приобретали родители. Иначе в конце рассказа не упоминался бы сундук для хранения игрушек, тогда как с таким «заработком» как у детей, хватило бы и маленькой коробчонки :) Но то, что детей приучали на что-то особо желаемое зарабатывать и терпеливо сберегать средства — это прекрасно. А какая радость-то была в итоге: венгерцы с их вещами воспринимались прямо как волшебники из сказочной страны! А какое терпение ожидания обреталось, чтобы радость в итоге стала такой глубокой! В наш век кликбейтов, когда все желаемое достигается щелчком мыши по одному лишь капризу, и доставляется затем экспресс-доставкой, — все это трудно понять…
Касательно «надломленности» полностью согласен с Вами, но убеждён, что подлинная Чистота и не рождается без той или иной надломленности, которая в каждом случае бывает разной, но выполняет своё очистительное действие. Вспоминается библейский Иаков, который боролся с Ангелом, преломил в этой борьбе своё бедро, и хромал потом всю жизнь на это бедро, но вышел из этой борьбы иным человеком, и получил новое имя. Любая рана, тем более глубокая и не может зажить столь быстро. Так и в природе устроено. Иногда требуются долгие годы, чтобы завершился процесс регенерации тканей и рана затянулась… А иногда люди остаются и вовсе инвалидами, и с этим как-то живут, и даже творят полноценно. Мне кажется, в этом случае любовь как раз-таки и преодолела этот «старый чужой плевок», оставив в конце победителей вместе, но не в совсем привычной для людей форме отношений, может быть, глубоко понятной лишь им двоим. И это всё позволило им сохранить самое главное — ту самую драгоценную, первозданную Чистоту их любви, ради которой им и пришлось пережить всё то, что они пережили.
"… Разве люди ценят того, кто открыл им своё сердце, кровью для них истекающее? Нет, вовсе не надо отдавать им сердце, — они не ценят его, они больше ценят кондитера, опереточного певца, куафера. Разве бессмертная грусть Байрона им нужнее метр-д'отеля?.. Разве вон там, в театре, опереточный актер не окружён улыбками и поклонением, а я, я, душу свою за Мечту положивший, разве я не один?..
… Да, господа люди, вы вовсе не так настроены, чтобы понять всё, что я здесь написал и о чём говорил я всю жизнь… А писал я о небе и о белом облаке непорочности, и о прелести мечты, — каким далёким и ненужным всё это было для вас! Вот почему вы так долго не видели меня: я писал о том, что вам не было нужно. Зачем вам небо, когда так удобно и на земле?.. Однако, мне кажется, что теперь я не вижу ничего; это, конечно, не важно для человека, который умирает, но где же крылья? Белые крылья? Если бы пожелали вы только прочесть внимательно всё это, — т. е., мои мысли, крылья и белые слова, когда-то сказанные перед вами и записанные, — вы получили бы довольно стройную систему и иные могли её заметить; но вам так некогда, гг. люди, вам надо спешить на конгресс о принципах смазывания колёсной мазью министерских тарантасов..."
(«Девственность»)
Я благоговейно листал эти пожелтевшие от времени драгоценные и такие близкие мне страницы, но в голосе Никошо они ещё глубже проникли в моё сердце, как и «Серебристый грибной дождь» Осипова и «Сломанные крылья» Джебрана. Я хотел просить Никошо озвучить и Целомудрие, но уже не решился на такую наглость :) и тогда сам решил взяться за «перо», вернее «мембрану» :) чтобы хоть насколько возможно постараться увековечить и дать свет этому великому и прекрасному произведению. Может быть, когда-то будут силы и время, и перезапишу, уже без огрех :) Пока же простите мне великодушно мой французский :)) В планах есть озвучить небольшую, редчайшую вещь Крашенинникова — пастораль «О маленькой Тасе», 1908 года, тоже найденную мной в одной букинистической лавке. Простите, что отвечаю с таким запозданием — я здесь не зарегистрирован, и почти не бываю.