Рассказ и не «о крепкой мужской дружбе» ) Замете, оба не просто врут друг другу, каждый прекрасно понимает игру в обман другого, и в этой игре «женщине» отведена роль повода, но НЕ ЦЕЛИ игры, она вообще не участник ситуации, она пассивна. По факту Ли и Артур не «друзья» и не «соперники», в диалоге «мужчины» просто связаны между собою этой «женщиной». Ну, и зачем же автор станет показывать нам «крепкую мужскую дружбу»… по телефону? Она была бы, но вариант «сейчас зайду, ты не против? — не стоит!» отрицает её. Кстати, телефон в этой истории очень важная деталь, если Вы внимательно смотрели одноименный курсовик Михалкова «И эти губы, и глаза зеленые» (1967г) там показаны два разных телефона у «мужа» и «любовника».
Рассказ ни в коем случае и не «о любви». Никто из троицы НЕ ЛЮБИТ никого из троих (в т.ч. и себя) и тому много доказательств в тексте. Для Ли (седого) Джоанна лишь досадная причина унижаться враньем и предательством, он раздражен, смотрит выше её головы, затем и вовсе чертыхается при ней и велит сидеть смирно. Для Артура (мужа) Джоанна тоже вторична, а первична игра в обман с Ли. Он путает цвет глаз, сначала изобличает её низость, затем выдумывает возращение Джоанны, для него важнее его восприятие, его чувства, его мечты, чем реальная «жена». Джоанна также никого не любит: «мужу» изменяет, «любовника» презирает за его унижение враньем. Когда Ли выслушивает от Артура критику Джоанны «она жалкое существо», он отвечает «тебе виднее», а когда восхваления — он и вовсе раздавлен. Единственное когда он жёстко обрывает Артура, кода тот описывает, как «жена» воспринимает ВСЕХ мужчин. Джоанна должна чувствовать себя разменной дрянью которую обсуждают при ней в третьем лице в чужой игре диалога мужчин.
Очень удачная аннотация: «У каждого читателя будет наверное своё объяснение произошедшего. В этом, отчасти, и прелесть этого рассказа».
Прелесть этого рассказа в первую очередь в его иносказательности, в аллегориях и «лишних» деталях (телефонах, курении, пепле, алкоголе, костюме, странных заномых, простыни в пятнах от клопов), в названии совершенно «не сочетающемся» с прямым прочтением текста, в «противоречиях» зелёных/голубых/фиолетовых/разных глаз как «проклятые морские раковины» и пр. В совершенно «неуместной» фразе «и эти губы...» если Джоанна вообще не участник диалога и всей «игры», что происходит вокруг нее. Она удивительно «разнолика» в критическом и в восторженном описании Артура, в восприятии Ли и в «безликости» как персонажа для читателя. Зато и разноцветные глаза и губы и лишние детали замечательно вписываются в символику сакрального уровня прочтения.
Сэлинджер показал как работает восприятие и понимание, как работает мышление определениями человека, ищущего Смысл рассказа. Игра Двоих вокруг Одной идет и за пределами повествования. Автор и читатель ведут опосредованно (не по телефону, но через текст) такой же очень даже непростой диалог. Сначала Джером Сэлинджер «врёт» читателю: успокойся, понимание придет (жена вернется) ведь рассказ коротенький и «простенький» о банальном «любовном треугольнике». Читатель не может дать чёткого определения понимания в человеческом способе мышления рассказу. А затем восторженно «врёт» в деталях самому себе (или как Алёшка в комментарии другим), что (пришла «Джоанна») открылась суть рассказа, и вовсе она не такая пустая и глупая, как та дрянь, что сейчас в постели у «любовника» в соседнем комментарии).
Юрий Мир! Спасибо большое за хорошее прочтение, классное муз оформление, удачный постер и замечательную аннотацию. И что напомнили, пересмотрел короткометражку с Быковам, Пороховщиковым и Тереховой, самое лучшее, что получилось у Михалкова.имхо
Инстинктивно глаза сами сбивают фокусировку. Мы понимаем опасность. Это что то от туда, где нас ни когда не было. И что? пугает сильнее, чем страх неизвестности?
А она, вот она. Смотрит. И это неприятно. Мы начинаем увеличивать дистанцию. Наше метущееся сознание уже ползет по залитой дождем крыше, столь же плоской сколь и не ровной. Все скользит, но мы пытаемся сохранить лицо, и это выглядит еще комичнее, хотя куда дальше падать?
У нее на руках все нужные карты, а у нас уже давно перебор, и мы это знаем. И она это знает.
Поэтому мы начинаем опасаться, что нас сейчас расколят. И мы предстанем перед миром как есть. Со всеми своими подлыми, мелочными мыслишками. Наши слова не имеют силы. Инфляция слов. Они не подкреплены делом.
Если бы нас было больше, мы бы осудили ее и на этом утвердили собственное спокойствие. Но нас сейчас мало. И она смотрит. Сейчас она возьмет нас за горло.
Но она садится напротив. Смотрит. И странно смущаясь говорит ошеломленным нам:
А дальше некоторые из нас начинают понимать. Некоторые из нас ломаются, и начинают ощущать родство. Остро. Дистанцированно. Одновременно. Мы ни когда не будем идти одной дорогой. Курсы разные. И я хочу быть один. Но смотрите. Там, с темного горизонта, я передаю семафором сигнал с координатами берега. Он есть. И к нему нужно добраться. И ты дойдешь. Мазута хватит.
Но если затянешь, то тебе останется только лечь в дрейф.
Она передает:
— Ну и что. «Лучи моей судьбы уже начинают собираться в фокус.»
И штурман уже бьет меня локтем в плечо, и сообщает, что она просто забыла зачем ей нужно на берег.
Мы думаем, что делать. И понимаем, что она должна услышать передачу того, кто тоже был там. У кого такой же взгляд. И мы со штурманом кричим, бежим на мостик, находим его и просим, пожалуйста, Давид Самуилыч, выручай. Тыж там бывал. Расскажи, а? Как есть. А мы отсемафорим.
И вот Тебе. Передача оттуда.
Желание
__________
Как вдруг затоскую по снегу,
по снежному свету,
по полю,
по первому хрупкому следу,
по бегу
раздольных дорог, пересыпанных солью.
Туда,
где стоят в середине зари
дома,
где дыханье становится паром,
где зима,
где округа пушистым и розовым шаром
тихо светится изнутри.
Где пасутся в метелице
белые кони-березы,
где сосны позванивают медные
и крутятся, крутятся медленные
снежные мельницы,
поскрипывая на морозе.
Там дым коромыслом
и бабы идут с коромыслами
к проруби.
Живут не по числам —
с просторными мыслями,
одеты в тулупы, как в теплые коробы.
А к вечеру – ветер. И снежные стружки,
как из-под рубанка,
летят из-под полоза.
Эх, пить бы мне зиму
из глиняной кружки,
как молоко, принесенное с холода!
Не всем же в столице!
Не всем же молиться
на улицы, на магазины,
на праздничные базары…
Уехать куда-нибудь,
завалиться
на целую зиму
в белый городишко, белый и старый.
Там ведь тоже живут,
тоже думают,
пока ветры дуют,
по коже шоркая мерзлым рукавом,
там ведь тоже радуются и негодуют,
тоже о любви заводят разговор.
Там ведь тоже с войны не приехали…
А уже ночь – колючая, зимняя,
поздняя.
Окликается эхами.
Ночь, как елка, – почти что синяя,
с голубыми свечками-звездами.
Как вдруг затоскую по снегу, по свету,
по первому следу,
по хрупкому, узкому.
Наверное нужно поэту
однажды уехать. Уеду
в какую-то область – в Рязанскую, в Тульскую.
На дальний разъезд привезет меня поезд.
Закроется паром,
как дверь из предбанника.
Потопает, свистнет, в сугробах по пояс
уйдет,
оставляя случайного странника.
И конюх, случившийся мне на счастье,
из конторы почтовой
спросит, соломы под ноги подкатывая:
– А вы по какой, извиняюсь, части?
– А к нам по что вы?
– Глушь здесь у нас сохатая…
И впрямь – сохатая.
В отдаленье
голубые деревья рога поднимают оленьи,
кусты в серебряном оледененьи.
Хаты покуривают. А за хатами —
снега да снега – песцовою тенью.
– Да я не по части…
– А так, на счастье…
Мороз поскрипывает, как свежий ремень,
иней на ресницах,
ветерок посвистывает —
едем, едем. Не видно деревень,
только поле чистое.
И вдруг открывается: дым коромыслом,
и бабы идут с коромыслами
к проруби
по снегу, что выстлан
дорогами чистыми,
одеты в тулупы, как в теплые коробы.
Приеду! Приеду! Заснежен, завьюжен,
со смехом в зубах,
отряхнусь перед праздничной хатой.
Приеду!
Ведь там я наверное нужен,
в этой глуши, голубой и сохатой.
«Жюль Верн был моим отцом. Уэллс — мудрым дядюшкой. Эдгар Аллан По — приходился мне двоюродным братом; он как летучая мышь — вечно обитал у нас на темном чердаке… Ну кем я еще мог стать, как не писателем-фантастом в такой семейке?» — так шутил Рей Брэдбери, один из самых выдающихся писателей-фантастов XX века
естественно мужской… а что вы хотите от Толстого-эпоха не самая передовая… Толстой во многом сторонник передовых для того: времени взглядов-но думаю тут был традиционен. женщина есть приложение к мужчине.
в те времена феминистических взглядов (нормальных а не современных)-держались лишь революционеры. Например народовольцы где Перовская царя успешно помножила на ноль)) за что на суде их еще и обвинили в том что они деграданты… ха ха у них баба руководит))) на результат и успешность почему то посмотреть не захотели)))
впрочем потому как взгляд мужской я сразу и понял не решаемость задачи))-ибо там пошли еще не самые главные проблемы. Любим одних, хотим других, хотим любить третьих а никак)) отказала-плохо, согласилась-еще хуже… еще и поучить-у тебя же муж шлюха желание есть… хотя как бы моральное право сомнительно
впрочем себя по презирать-тоже всегда пожалуйста
все природные механизмы не совершенно -но это же какой то клубок противоречий)) и на немыслимую высоту поднимает и в самую глубокую яму бросает… дьявол кстати так не работает, бог тоже
языческие хтонические существа наверное)) или Богиня-Мать))
Возможно, кому-то пригодится — разбивка по главам романа:
Эпизод 1, Телемак: 001-1, 00:00
Эпизод 2, Нестор: 001-2, 06:08
Эпизод 3, Протей: 001-2, 35:26
Эпизод 4, Калипсо: 002-1, 36:28
Эпизод 5, Лотофаги: 002-2, 32:35
Эпизод 6, Аид: 003-1, 33:08
Эпизод 7, Эол: 004-1, 23:46
Эпизод 8, Лестригоны: 005-1, 08:55
Эпизод 9, Сцилла и Харибда: 006-1, 16:40
Эпизод 10, Блуждающие скалы: 007-1, 22:02
Эпизод 11, Сирены: 008-1, 29:56
Эпизод 12, Циклопы: 009-2, 00:56
Эпизод 13, Навсикая: 011-1, 21:40
Эпизод 14, Быки Солнца: 012-2, 01:11
Эпизод 15, Цирцея: 014-1, 18:06
Эпизод 16, Евмей: 017-2, 05:43
Эпизод 17, Итака: 019-1, 24:33
Эпизод 18, Пенелопа: 021-1, 27:50
Известный мудрец сказал:«Опыт это фонарь, висящий у человека на спине и освещающий пройденный путь, который остался позади!»А цитата у Вас подверглась обрезанию:«Я знаю, что ничего не знаю, но подавляющее большинство людей не знает даже этого!»Вам, как чтецу, не следует «обрезать» оригинальные русские мудрости! Например:«О мёртвых либо хорошо, либо ничего», а правильно:«О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды!» Или:«Век живи―век учись», но правильно:«Век живи-—век учись тому, как следует жить!»Или:«Истина в вине», хотя правильно:«Истина в вине, а здоровье в воде!»
И последнее (хотя нам урезали и изменили смысл полностью очень много мудрости ): Народ безмолвствует
Знаменитое «народ безмолвствует» принято считать образом молчаливой покорности русского народа, готового принять любое решение власти и вообще любую власть. Однако у Пушкина — ровно наоборот. Поэма заканчивается тем, что после кровавой расправы над Годуновыми народу представляют нового царя.
«МОСАЛЬСКИЙ: Народ! Мария Годунова и сын её Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мёртвые трупы. Народ в ужасе молчит.
МОСАЛЬСКИЙ: Что ж вы молчите? кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!
Народ безмолвствует».
Я могу продолжать несколько дней!!!
Ну вы то сударь, не из стада))))
Скорей из стаи певчих птиц!!!
Который в пять утра « ПО ТЕМЕ»
Поёт с насеста средь яиц)))))
И.О. ЦАРЯ!!!
Куда уж стаду, понять вершины бытия!!!
Простите)))) снова не ПО ТЕМЕ
Пойду обратно в стойло я…
Впервые, братцы, приобщилась. Давненько знала я о Саше,
Но столько их, а я одна! И вот рассказ, а в нём о нашем:
О школе как о месте мук, о глыбах той инфы ненужной,
Которой мозг сопротивлялся, о теле, утром непослушном —
Ооо, Саша Чёрный, как ты прав! Напомнил Чехова мне, кстати,
Про гимназистов у него не раз читала. В результате
Чуть радуюсь: теперь не хуже.) Вот зачем я это слушала, ребята?..
Так защемило сердце, душу! Не обойдусь, в ней суть — цитата:
«Для общего развития». Черти! Прожили тысячелетия и хорошей школы не удосужились создать… Девяносто взрослых из ста складно письма написать не умеют, говорят и читают, как косноязычные попугаи… Колоса ржи от колоса пшеницы не отличат…
Не всякому дано слова сплетать чудесно
И мир внутри себя строкою отразить,
Но есть поэт в душе у каждого, наверно
Чтоб чувствовать стихи, поэтом нужно быть
Оххохо! Мил человек, дружище, Вы боретесь с ветряными мельницами! В дождь и в град, и в сильный ветер! Сколько плащей и ботов не одень, наших аксакалов Вам не одолеть! Съедят на закуску, проглотят, в усы усмехнутся и косточки ваши на похмелье перемолотят!=)))
Прочитано отлично, в этом все согласны!!! А для меня из обсуждения стало понятно, к кому можно было бы по ошибке ночью позвонить,, а с кем, при встрече днём не пытаться заговорить. Лайк чтецам! Такой же отзывам!
Рассказ ни в коем случае и не «о любви». Никто из троицы НЕ ЛЮБИТ никого из троих (в т.ч. и себя) и тому много доказательств в тексте.
Очень удачная аннотация: «У каждого читателя будет наверное своё объяснение произошедшего. В этом, отчасти, и прелесть этого рассказа».
Прелесть этого рассказа в первую очередь в его иносказательности, в аллегориях и «лишних» деталях (телефонах, курении, пепле, алкоголе, костюме, странных заномых, простыни в пятнах от клопов), в названии совершенно «не сочетающемся» с прямым прочтением текста, в «противоречиях» зелёных/голубых/фиолетовых/разных глаз как «проклятые морские раковины» и пр. В совершенно «неуместной» фразе «и эти губы...» если Джоанна вообще не участник диалога и всей «игры», что происходит вокруг нее. Она удивительно «разнолика» в критическом и в восторженном описании Артура, в восприятии Ли и в «безликости» как персонажа для читателя. Зато и разноцветные глаза и губы и лишние детали замечательно вписываются в символику сакрального уровня прочтения.
Сэлинджер показал как работает восприятие и понимание, как работает мышление определениями человека, ищущего Смысл рассказа. Игра Двоих вокруг Одной идет и за пределами повествования. Автор и читатель ведут опосредованно (не по телефону, но через текст) такой же очень даже непростой диалог. Сначала Джером Сэлинджер «врёт» читателю: успокойся, понимание придет (жена вернется) ведь рассказ коротенький и «простенький» о банальном «любовном треугольнике». Читатель не может дать чёткого определения понимания в человеческом способе мышления рассказу. А затем восторженно «врёт» в деталях самому себе (или как Алёшка в комментарии другим), что (пришла «Джоанна») открылась суть рассказа, и вовсе она не такая пустая и глупая, как та дрянь, что сейчас в постели у «любовника» в соседнем комментарии).
Юрий Мир! Спасибо большое за хорошее прочтение, классное муз оформление, удачный постер и замечательную аннотацию. И что напомнили, пересмотрел короткометражку с Быковам, Пороховщиковым и Тереховой, самое лучшее, что получилось у Михалкова.имхо
— «Не привык жить в постоянном страхе?»
Инстинктивно глаза сами сбивают фокусировку. Мы понимаем опасность. Это что то от туда, где нас ни когда не было. И что? пугает сильнее, чем страх неизвестности?
А она, вот она. Смотрит. И это неприятно. Мы начинаем увеличивать дистанцию. Наше метущееся сознание уже ползет по залитой дождем крыше, столь же плоской сколь и не ровной. Все скользит, но мы пытаемся сохранить лицо, и это выглядит еще комичнее, хотя куда дальше падать?
У нее на руках все нужные карты, а у нас уже давно перебор, и мы это знаем. И она это знает.
Поэтому мы начинаем опасаться, что нас сейчас расколят. И мы предстанем перед миром как есть. Со всеми своими подлыми, мелочными мыслишками. Наши слова не имеют силы. Инфляция слов. Они не подкреплены делом.
Если бы нас было больше, мы бы осудили ее и на этом утвердили собственное спокойствие. Но нас сейчас мало. И она смотрит. Сейчас она возьмет нас за горло.
Но она садится напротив. Смотрит. И странно смущаясь говорит ошеломленным нам:
— «Я видела то, что вам, людям, и не снилось.»
vk.com/video-105393279_456241149
_______
Ну?
Что дальше?
А дальше некоторые из нас начинают понимать. Некоторые из нас ломаются, и начинают ощущать родство. Остро. Дистанцированно. Одновременно. Мы ни когда не будем идти одной дорогой. Курсы разные. И я хочу быть один. Но смотрите. Там, с темного горизонта, я передаю семафором сигнал с координатами берега. Он есть. И к нему нужно добраться. И ты дойдешь. Мазута хватит.
Но если затянешь, то тебе останется только лечь в дрейф.
Она передает:
— Ну и что. «Лучи моей судьбы уже начинают собираться в фокус.»
И штурман уже бьет меня локтем в плечо, и сообщает, что она просто забыла зачем ей нужно на берег.
Мы думаем, что делать. И понимаем, что она должна услышать передачу того, кто тоже был там. У кого такой же взгляд. И мы со штурманом кричим, бежим на мостик, находим его и просим, пожалуйста, Давид Самуилыч, выручай. Тыж там бывал. Расскажи, а? Как есть. А мы отсемафорим.
И вот Тебе. Передача оттуда.
Желание
__________
Как вдруг затоскую по снегу,
по снежному свету,
по полю,
по первому хрупкому следу,
по бегу
раздольных дорог, пересыпанных солью.
Туда,
где стоят в середине зари
дома,
где дыханье становится паром,
где зима,
где округа пушистым и розовым шаром
тихо светится изнутри.
Где пасутся в метелице
белые кони-березы,
где сосны позванивают медные
и крутятся, крутятся медленные
снежные мельницы,
поскрипывая на морозе.
Там дым коромыслом
и бабы идут с коромыслами
к проруби.
Живут не по числам —
с просторными мыслями,
одеты в тулупы, как в теплые коробы.
А к вечеру – ветер. И снежные стружки,
как из-под рубанка,
летят из-под полоза.
Эх, пить бы мне зиму
из глиняной кружки,
как молоко, принесенное с холода!
Не всем же в столице!
Не всем же молиться
на улицы, на магазины,
на праздничные базары…
Уехать куда-нибудь,
завалиться
на целую зиму
в белый городишко, белый и старый.
Там ведь тоже живут,
тоже думают,
пока ветры дуют,
по коже шоркая мерзлым рукавом,
там ведь тоже радуются и негодуют,
тоже о любви заводят разговор.
Там ведь тоже с войны не приехали…
А уже ночь – колючая, зимняя,
поздняя.
Окликается эхами.
Ночь, как елка, – почти что синяя,
с голубыми свечками-звездами.
Как вдруг затоскую по снегу, по свету,
по первому следу,
по хрупкому, узкому.
Наверное нужно поэту
однажды уехать. Уеду
в какую-то область – в Рязанскую, в Тульскую.
На дальний разъезд привезет меня поезд.
Закроется паром,
как дверь из предбанника.
Потопает, свистнет, в сугробах по пояс
уйдет,
оставляя случайного странника.
И конюх, случившийся мне на счастье,
из конторы почтовой
спросит, соломы под ноги подкатывая:
– А вы по какой, извиняюсь, части?
– А к нам по что вы?
– Глушь здесь у нас сохатая…
И впрямь – сохатая.
В отдаленье
голубые деревья рога поднимают оленьи,
кусты в серебряном оледененьи.
Хаты покуривают. А за хатами —
снега да снега – песцовою тенью.
– Да я не по части…
– А так, на счастье…
Мороз поскрипывает, как свежий ремень,
иней на ресницах,
ветерок посвистывает —
едем, едем. Не видно деревень,
только поле чистое.
И вдруг открывается: дым коромыслом,
и бабы идут с коромыслами
к проруби
по снегу, что выстлан
дорогами чистыми,
одеты в тулупы, как в теплые коробы.
Приеду! Приеду! Заснежен, завьюжен,
со смехом в зубах,
отряхнусь перед праздничной хатой.
Приеду!
Ведь там я наверное нужен,
в этой глуши, голубой и сохатой.
<1947>
в те времена феминистических взглядов (нормальных а не современных)-держались лишь революционеры. Например народовольцы где Перовская царя успешно помножила на ноль)) за что на суде их еще и обвинили в том что они деграданты… ха ха у них баба руководит))) на результат и успешность почему то посмотреть не захотели)))
впрочем потому как взгляд мужской я сразу и понял не решаемость задачи))-ибо там пошли еще не самые главные проблемы. Любим одних, хотим других, хотим любить третьих а никак)) отказала-плохо, согласилась-еще хуже… еще и поучить-у тебя же муж шлюха желание есть… хотя как бы моральное право сомнительно
впрочем себя по презирать-тоже всегда пожалуйста
все природные механизмы не совершенно -но это же какой то клубок противоречий)) и на немыслимую высоту поднимает и в самую глубокую яму бросает… дьявол кстати так не работает, бог тоже
языческие хтонические существа наверное)) или Богиня-Мать))
Эпизод 1, Телемак: 001-1, 00:00
Эпизод 2, Нестор: 001-2, 06:08
Эпизод 3, Протей: 001-2, 35:26
Эпизод 4, Калипсо: 002-1, 36:28
Эпизод 5, Лотофаги: 002-2, 32:35
Эпизод 6, Аид: 003-1, 33:08
Эпизод 7, Эол: 004-1, 23:46
Эпизод 8, Лестригоны: 005-1, 08:55
Эпизод 9, Сцилла и Харибда: 006-1, 16:40
Эпизод 10, Блуждающие скалы: 007-1, 22:02
Эпизод 11, Сирены: 008-1, 29:56
Эпизод 12, Циклопы: 009-2, 00:56
Эпизод 13, Навсикая: 011-1, 21:40
Эпизод 14, Быки Солнца: 012-2, 01:11
Эпизод 15, Цирцея: 014-1, 18:06
Эпизод 16, Евмей: 017-2, 05:43
Эпизод 17, Итака: 019-1, 24:33
Эпизод 18, Пенелопа: 021-1, 27:50
И последнее (хотя нам урезали и изменили смысл полностью очень много мудрости ): Народ безмолвствует
Знаменитое «народ безмолвствует» принято считать образом молчаливой покорности русского народа, готового принять любое решение власти и вообще любую власть. Однако у Пушкина — ровно наоборот. Поэма заканчивается тем, что после кровавой расправы над Годуновыми народу представляют нового царя.
«МОСАЛЬСКИЙ: Народ! Мария Годунова и сын её Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мёртвые трупы. Народ в ужасе молчит.
МОСАЛЬСКИЙ: Что ж вы молчите? кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!
Народ безмолвствует».
Я могу продолжать несколько дней!!!
Скорей из стаи певчих птиц!!!
Который в пять утра « ПО ТЕМЕ»
Поёт с насеста средь яиц)))))
И.О. ЦАРЯ!!!
Куда уж стаду, понять вершины бытия!!!
Простите)))) снова не ПО ТЕМЕ
Пойду обратно в стойло я…
Стараюсь просто, чтобы отзыв был ясен, грамотен, неглуп.
youtu.be/H5OY18aJ1hQ
Но столько их, а я одна! И вот рассказ, а в нём о нашем:
О школе как о месте мук, о глыбах той инфы ненужной,
Которой мозг сопротивлялся, о теле, утром непослушном —
Ооо, Саша Чёрный, как ты прав! Напомнил Чехова мне, кстати,
Про гимназистов у него не раз читала. В результате
Чуть радуюсь: теперь не хуже.) Вот зачем я это слушала, ребята?..
Так защемило сердце, душу! Не обойдусь, в ней суть — цитата:
«Для общего развития». Черти! Прожили тысячелетия и хорошей школы не удосужились создать… Девяносто взрослых из ста складно письма написать не умеют, говорят и читают, как косноязычные попугаи… Колоса ржи от колоса пшеницы не отличат…
И мир внутри себя строкою отразить,
Но есть поэт в душе у каждого, наверно
Чтоб чувствовать стихи, поэтом нужно быть
www.youtube.com/watch?v=A6DZNu9Ov4A