По законам жанра, после такой фразы должно следовать что-то типа: «Дада, дорогой читатель, ты не ослышался, именно в советской, нишей...» А так диссонанс.
Вообще, лично «тянул» в 94-96м и никто советскими ни себя, ни службу уже не считал. Тем боле, что и на знамёнах уже во всю висела «курица»…
Дослушал до конца, т.е. до 25го трека, но так и не понял, за что били Мейерхольда. В подвалах здания, на площади с невосстановленным памятником. Автор обещала обосновать… может это еще не конец? И мы скоро все сами узнаем… причем не только из этой книги…
За тем малым исключением, что сталинская «деревня» в отличие от «потемкинской» сподвигла зарубежного автора на вполне искренний панигирик. От средних веков ( и екатериринского) такого наследия нам не досталось…
Жаль беднягу. Для сравнения, послушал рассказ Горького «Проходимец». Там герой ел… не буду спойлить. Кто захочет послушает. И почувствует… как говорится… курицу…
Похожая история с Бернсом или Блэйком в переводах того же Маршака. Услышал в юности и прилипло)
А еще вот это:
«При всем при том,
при всем при том,
При всем при том при этом
Маршак остался Маршаком
А Роберт Бёрнс — Поэтом!»
😄
Традиционно в литературоведении (аж с самой школы) принято сочувствовать Хаджи Мурату. Но выслушал историю его похождений (трек6) и напрашивается вывод: герой ЛНТ постоянно перебегал от Шамиля к генералам и обратно. То он прапорщик у Клюгенау, то наиб Аварии у имама. Странная «последовательность» для симпатий. А ключ к очередному переходу к русским («выход к Воронцову» — основная коллизия сюжета), вообще оказался, как ни станно в сказанных Гг словах, что «тот будет после Шамиля, у кого шашка остра»(трек 6, минута 11). За что Шамиль и прижал чересчур болтливого подчинённого и взял в аманаты-заложники его семью. А кто бы на месте имама оставил без последствий такой откровенный выпад в условиях войны? Длинный язык подвел «сурового молчаливого горца». Так что и пенять ему было только на себя… Все это о том, что образ Хаджи Мурата не так уж органичен и прям, как кажется. «Косяков», метаний и виляний за ним в избытке. Верностью идее освободительного газавата он особенно не отличался, и вполне понятно отношение к нему в штабе.
Значительно более достойно выглядят другие герои Толстого — в его ранней повести «Казаки». Не мечутся от одного к другому. Живут жизнью «детей природы» — пашут землю, угоняют скот, ходят в дозоры и на охоту(на зверей и друг на друга). Приход армии не сильно все меняет — для них, как и для Хаджи Мурата, военизированная жизнь была нормальным состоянием, несмотря на попытку ЛНТ изобразить обратное…
В этом и сам Толстой: пока писал, как дышал и получалось естественно, просто и отчётливо — т.е. гениально. А полез в интриги с РПЦ, в унылое морализаторство… в общем и герой ХМ такой же вышел — интрижный и тоскливый.
Документальный рассказ бронебойной эмоциональной силы и (нет сомнений) правдивости. «Лейтенантская проза» в ряду с Кондратьевым, Некрасовым… Автор делает минимум обобщений, предоставляя их читателю. Перефразируя: Это просто война ничего личного… Хотя в данном случае, личное тут всё. Особенно трек12, просто специально написан для всех адептов СМеРШа и его «исключительной» роли в Победе…
Вообще, лично «тянул» в 94-96м и никто советскими ни себя, ни службу уже не считал. Тем боле, что и на знамёнах уже во всю висела «курица»…
Например, с этой
А еще вот это:
«При всем при том,
при всем при том,
При всем при том при этом
Маршак остался Маршаком
А Роберт Бёрнс — Поэтом!»
😄
Голосую за 77й определённо
Значительно более достойно выглядят другие герои Толстого — в его ранней повести «Казаки». Не мечутся от одного к другому. Живут жизнью «детей природы» — пашут землю, угоняют скот, ходят в дозоры и на охоту(на зверей и друг на друга). Приход армии не сильно все меняет — для них, как и для Хаджи Мурата, военизированная жизнь была нормальным состоянием, несмотря на попытку ЛНТ изобразить обратное…
В этом и сам Толстой: пока писал, как дышал и получалось естественно, просто и отчётливо — т.е. гениально. А полез в интриги с РПЦ, в унылое морализаторство… в общем и герой ХМ такой же вышел — интрижный и тоскливый.