По-моему, автор совсем не пугается конфликтом города и деревни.
Ему по кайфу. Вот кто кого.
А жалко несчастных деревенских дурачков.Хотели бы им взлететь, да крылошек нет.
Спасибо за это бескрылые вашим кумирам, Евгений Бекеш.
И вам.
Здесь очень глубокий психологический портрет человека. Едвали бы можно было такой портрет написать не в фантастической романе. А если вам нужен драйв, выбирайте более легонькое чтиво.
Ему по кайфу. Вот кто кого.
А жалко несчастных деревенских дурачков.Хотели бы им взлететь, да крылошек нет.
Спасибо за это бескрылые вашим кумирам, Евгений Бекеш.
И вам.
Но я принёс с рабочего двора
Два новых навострённых топора.
По всем законам лагерной науки
Пришёл, врубил и сел на дровосек;
Сижу, гляжу на них весёлым волком:
«Ну что, прошу! Хоть прямо, хоть просёлком…»
— Домбровский, — говорят, — ты ж умный человек,
Ты здесь один, а нас тут… Посмотри же!
— Не слышу, — говорю, — пожалуйста, поближе!
Не принимают, сволочи, игры.
Стоят поодаль, финками сверкая,
И знают: это смерть сидит в дверях сарая,
Высокая, безмолвная, худая,
Сидит и молча держит топоры!
Как вдруг отходит от толпы Чеграш,
Идёт и колыхается от злобы:
— Так не отдашь топор мне?
— Не отдашь!
— Ну, сам возьму!
— Возьми!
— Возьму!
— Попробуй!
Он в ноги мне кидается, и тут,
Мгновенно перескакивая через,
Я топором валю скуластый череп,
И — поминайте, как его зовут!
Его столкнул, на дровосек сел снова:
«Один дошёл, теперь прошу второго!»
И вот таким я возвратился в мир,
Который так причудливо раскрашен.
Гляжу на вас, на тонких женщин ваших,
На гениев в трактире, на трактир,
На молчаливое седое зло,
На мелкое добро грошовой сути,
На то, как пьют, как заседают, крутят,
И думаю: как мне не повезло!
© Домбровский