Огромное спасибо за доверие, Olexandr! Когда в ноябре 2020 года я из многих предложенных на ЛитРес для озвучивания современных книг выбрала «Ярость норманнов» (1 часть пятикнижия «Последний викинг» о юности Харальда), я пошла по правильному пути! Очень надеюсь в будущем прочитать для широкой аудитории и следующие три книги.
Харальд держал в руках ту самую гривну, которая досталась варягам после злодейского убийства святых Бориса и Глеба, а потом проделала кровавый путь от Северных Стран до языческого капища в Стране Бьярмов. Торговец принялся расхваливать украшение.
– Оно из чистейшего золота! Старинная вещь! Узнаю работу аргиропратов из Херсонеса Таврического.
Харальд обратился к Гесту:
– Я не приму сию гривну, даже если он мне заплатит. Но ты этого не переводи.
– Василевсу нужны верные стражи, – сказал евнух. – Ты говоришь, он привел с собой пятьдесят варваров? Недурно! Какими талантами он обладает?
Гест перевел вопрос, и Харальд начал перечислять свои достоинства.
– Прежде всего я умею слагать стихи…
– Грекам безразличны северные скальды. Они оценят только твою телесную силу.
– Тогда скажи им, что я отлично плаваю и быстро бегаю на лыжах…
– На чем? – переспросил евнух. – Ах, по снегу! Ну здесь твое умение вряд ли пригодится.
– Мы направляемся к Иоанну Орфанотрофу – Кормителю Сирот. Будьте осторожны, ибо он весьма хитер и проницателен.
– Какая нам надобность в нем, даже если он мудрее самого Одина? – удивился Харальд. – Неужели мы походим на сирот?
– Иоанн является смотрителем сиротского приюта, но это всего лишь одна из его обязанностей. Он самый влиятельный человек в царских палатах. Царь царствует, а он правит.
Маститый историк, автор множества документальных и художественных книг на исторические темы Сергей Степанов переносит нас в Константинополь XI века, показанный глазами реального исторического персонажа — «последнего из викингов», будущего короля Норвегии Харальда Сурового. Впечатляющий объем достоверной исторической информации, заложенной автором в его роман, оживает и завораживает читателя благодаря мастерски построенной интриге и увлекательному повествованию.
Пройслер Отфрид «Крабат» в обработке Елены Хафизовой (2020).
Оригинал читать не приходилось… Удивительное произведение. Оно заставляет думать, а не «тупо внимать»… литературу подобного плана я условно отношу к «высокоинтеллектуальной»… и вот почему. По жанру это пьеса-сказка со всеми соответствующими характеристиками: течением сказочного времени, чудесами, которые приходят на смену друг другу, центральными образами лужицкого мальчика Крабата и Мастера (Мельника)… Фольклорный фон «вмонтирован» в сюжет так, что он подчеркивает сказочность и «волшебный» план произведения. Подача изумительная — просто, понятно, лаконично. Очень понравилось. Традиционный сюжет о Крабате приобрел у Елены Хафизовой неповторимую авторскую черту — поэму с фантастическими элементами сказа. Что поражает — этапность в развитии темы, в которой отрисован по-настоящему эпический образ народного героя, где Крабат не просто добрый герой сказки, освобождающий мельников-подмастерий из-под власти колдуна, он предстаёт живым воплощением духовной силы лужицкого народа… что подчеркивается использованием «приема кольцевого обрамления». Потрясающе представлена атмосфера двух миров: «мир Покорности» (мельники-подмастерья) и «мир Власти» (мельник-колдун). Вот уж где «пища для ума» (прежде всего подумалось о цикле романов Стивена Кинга «Тёмная башня» (1998-2004) на стыке жанров ужаса, фэнтези, научной фантастики… те же черты magnum opus)… без крови мельников не работает мельница:
Крабат поднялся. Точно – так и есть!
Нет, не зерно!..– зубов вокруг не счесть…
А мастеру работа нипочем –
Он только щелкает своим бичом.
Идет в молчанье полном черный труд.
Там жернова – убитых кости трут.
Отдельный мир — мир Крабата, со своей внутренней самостоятельностью, на который не распространяются законы мельницы. Главная антитеза произведения — противопоставление «Знания» и «Колдовства»… аллегорически замыкающаяся на «Знании», а не ошибочном пути чар… Очень любопытно. Можно провести аналогию с незаконченным произведением Кафки Франца «Замок» (1926) — частное ничтожно на фоне «общего» и тот же порядок неукоснительного соблюдения «правил»:
И началась работа – сущий ад.
И ввверх и вниз таскал мешки Крабат.
Болят ключицы, шея и спина.
Тут сила не мальчишечья нужна…
Этакое слепое подчинение дабы ассимилироваться с «большинством» ради процветания «Мельницы в Козельбрухе» («Замка»). И тот же основной закон управления — страх — основа любой жестокой власти… В пьесе фигурируют магические числа «три», «семь», «двенадцать»… «Три» — священное число, оно имеет начало, середину и конец (трижды просят «Должные» отдать сына, трижды произносит Мельник заклинания); «семь» — символ совершенства у христиан, сумма «трех» и «четырёх» — число божественное и число земное (семь книг знания за семью замками, семь раз на семь часов превращается в волка Мельник). А как «выпячена» символика двенадцати. Двенадцать — это закон. Двенадцать и один… один лишний, который становится послушным животным… Двенадцать — полное и целое число, совершенная мера, середина между понятиями «много» и «имело»: двенадцать мельников, двенадцать свиней, двенадцать сов…
Проснулся – видит сквозь дрожанье век
Десяток лиц, десяток человек.
Одиннадцать. Засыпаны мукой.
«Не бойся – скоро будешь сам такой»…
Потрясающе. Осмыслять и осмыслять. Очень понравилось. Исполнение великолепное. Спасибо. «Лайк». «Избранное».
15 лет назад, утром 6 января 2007 года, я впервые встретилась со своей любимейшей книгой — сказочной повестью Отфрида Пройслера «Крабат», действие которой начинается накануне праздника Трех королей-волхвов (Dreikönigsfest) 6 января. Сейчас приступаю к новому переводу и версификации 24-ой главы.
– Оно из чистейшего золота! Старинная вещь! Узнаю работу аргиропратов из Херсонеса Таврического.
Харальд обратился к Гесту:
– Я не приму сию гривну, даже если он мне заплатит. Но ты этого не переводи.
Гест перевел вопрос, и Харальд начал перечислять свои достоинства.
– Прежде всего я умею слагать стихи…
– Грекам безразличны северные скальды. Они оценят только твою телесную силу.
– Тогда скажи им, что я отлично плаваю и быстро бегаю на лыжах…
– На чем? – переспросил евнух. – Ах, по снегу! Ну здесь твое умение вряд ли пригодится.
– Какая нам надобность в нем, даже если он мудрее самого Одина? – удивился Харальд. – Неужели мы походим на сирот?
– Иоанн является смотрителем сиротского приюта, но это всего лишь одна из его обязанностей. Он самый влиятельный человек в царских палатах. Царь царствует, а он правит.
А Тонда — Тонда выше снежных гор…
Оригинал читать не приходилось… Удивительное произведение. Оно заставляет думать, а не «тупо внимать»… литературу подобного плана я условно отношу к «высокоинтеллектуальной»… и вот почему. По жанру это пьеса-сказка со всеми соответствующими характеристиками: течением сказочного времени, чудесами, которые приходят на смену друг другу, центральными образами лужицкого мальчика Крабата и Мастера (Мельника)… Фольклорный фон «вмонтирован» в сюжет так, что он подчеркивает сказочность и «волшебный» план произведения. Подача изумительная — просто, понятно, лаконично. Очень понравилось. Традиционный сюжет о Крабате приобрел у Елены Хафизовой неповторимую авторскую черту — поэму с фантастическими элементами сказа. Что поражает — этапность в развитии темы, в которой отрисован по-настоящему эпический образ народного героя, где Крабат не просто добрый герой сказки, освобождающий мельников-подмастерий из-под власти колдуна, он предстаёт живым воплощением духовной силы лужицкого народа… что подчеркивается использованием «приема кольцевого обрамления». Потрясающе представлена атмосфера двух миров: «мир Покорности» (мельники-подмастерья) и «мир Власти» (мельник-колдун). Вот уж где «пища для ума» (прежде всего подумалось о цикле романов Стивена Кинга «Тёмная башня» (1998-2004) на стыке жанров ужаса, фэнтези, научной фантастики… те же черты magnum opus)… без крови мельников не работает мельница:
Крабат поднялся. Точно – так и есть!
Нет, не зерно!..– зубов вокруг не счесть…
А мастеру работа нипочем –
Он только щелкает своим бичом.
Идет в молчанье полном черный труд.
Там жернова – убитых кости трут.
Отдельный мир — мир Крабата, со своей внутренней самостоятельностью, на который не распространяются законы мельницы. Главная антитеза произведения — противопоставление «Знания» и «Колдовства»… аллегорически замыкающаяся на «Знании», а не ошибочном пути чар… Очень любопытно. Можно провести аналогию с незаконченным произведением Кафки Франца «Замок» (1926) — частное ничтожно на фоне «общего» и тот же порядок неукоснительного соблюдения «правил»:
И началась работа – сущий ад.
И ввверх и вниз таскал мешки Крабат.
Болят ключицы, шея и спина.
Тут сила не мальчишечья нужна…
Этакое слепое подчинение дабы ассимилироваться с «большинством» ради процветания «Мельницы в Козельбрухе» («Замка»). И тот же основной закон управления — страх — основа любой жестокой власти… В пьесе фигурируют магические числа «три», «семь», «двенадцать»… «Три» — священное число, оно имеет начало, середину и конец (трижды просят «Должные» отдать сына, трижды произносит Мельник заклинания); «семь» — символ совершенства у христиан, сумма «трех» и «четырёх» — число божественное и число земное (семь книг знания за семью замками, семь раз на семь часов превращается в волка Мельник). А как «выпячена» символика двенадцати. Двенадцать — это закон. Двенадцать и один… один лишний, который становится послушным животным… Двенадцать — полное и целое число, совершенная мера, середина между понятиями «много» и «имело»: двенадцать мельников, двенадцать свиней, двенадцать сов…
Проснулся – видит сквозь дрожанье век
Десяток лиц, десяток человек.
Одиннадцать. Засыпаны мукой.
«Не бойся – скоро будешь сам такой»…
Потрясающе. Осмыслять и осмыслять. Очень понравилось. Исполнение великолепное. Спасибо. «Лайк». «Избранное».
Молодым и прекрасным
Покинул ты землю,
Но душе твоей ясной,
Как прежде, я внемлю.
Совершенства собой
Преисполнивши меру,
Даришь смертью своей
Нам в бессмертие веру.
_____________
1970 – 1999
Двенадцать
Послешкольных
Лет –
Но в Небе
Вечный
Млечный
След.
13 ноября 2021 года
Не каждый мудрец доживал до седин.
Мы тонем все вместе, а он был – один.
22 декабря 2021 года
Царевич, Принц!
Вам нет и тридцати.
И в сонме лиц
Вам лилией цвести.
26 декабря 2021 года