Отрадно читать отзывы, в которых пьеса Олега и Елены Хафизовых оценивается как «художественное явление, сопоставимое с традициями русской и святоотеческой литературы».
Евгений, своим открытием Елены Вы сделали для нее и для меня величайший подарок. Ее стихи и правда чудесны. Глубоко Вам признателен и благодарю от всей души.
это наверное лучший писатель-реконструктор фолклера в жанре фентези в России-Дворецкая… пишет и славянский цикл и скандинавский цикл (в последнем цепляет и кельтов)-я цитировал 6-ую книгу цикла«корабль во фьорде -Спящее золото». там ГГ скальд -поэтому скальдической поэзии уделено не мало.
еще есть Щит побережья-там один из героев -лучший из скальдов-поэтому тоже есть интересные моменты:
" Жители Хравнефьорда качали головами: Леркен Блуждающий Огонь никогда не показывался чужим, да и своим далеко не всем. Однако не прошло и пяти дней, как Сторвальд, в одиночку бродивший над морем, увидел в тумане бледное пятно желтоватого света:
Воин видит над волнами
В бликах света лик любимый.
В вихре лезвий блещет в выси
Все она – в убранстве бранном.
Руны смерти мечут норны –
Судьи судеб сердцем хладны –
Влажным долом тропы ветра
Вверх уводят к вольной выси.
Иней смертный с ней не страшен:
Ранним утром в доме грома
Рог медовый с добрым словом…
«И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Вложу внутрь вас дух Мой и сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих и уставы Мои будете соблюдать и выполнять» (Иез. 36:26, 27).
Один из лучших спектаклей, что я слушал. Жанр гибридный: это и сказочный альманах в формате притчи, и пьеса, оформленная в спектакль с выдержанной стилистикой «бидермайера». «Пуантировка» поворотного пункта, иными словами кульминации, выражена однонаправленным действием, ясно обозначенным позицией чтицы и сильным финальным акцентом, содержащим «пуант» («бойся своих желаний…» — Конфуций). Персонажи обрели не только свой характер, но и индивидуальные речевые характеристики. Их отличает свежесть, оживленность, приятная манера рассказчицы. Каждый предметно-чувственный образ у авторов представляет собой символ, миф. Изящно выписано мастерство анализа человеческих страстей, диалектика добра и зла… Сюжет связан с важнейшими ритуалами жизненного цикла человека, которые лишь поверхностно видоизменившись, по сути своей остаются теми же, что и на заре человечества. Это позволяет сказке не терять привлекательность и актуальность в наши дни. Подобная преемственность позволяет произведению, вытекая из прошлого, находится в настоящем и перебрасывать мост в будущее. Само повествование утверждает особое видение мира, открывающее путь к обретению сверхсмысла. Оно проецирует всё на вечное, идеальное. Пьеса вмещает в себя и философию, и поэзию, является формой мышления и моделью для пересоздания мира. Она предполагает возможность проникновения бесконечного в конечное. Сказочность становится способом восприятия действительности, с гиперболизировано выпяченным филистерством: «Мечтал я в мире побывать, объездить белый свет… под елью дома куковать — последнее из бед. Так думал Петер в те года, а худшая беда ждала его не там, запомнясь навсегда…» В этом приёме заключается и самодовольная пошлость, и умственный застой, и эгоизм, и тщеславие (жизнь на показ), и грубый материализм, и всё нивелирующий формализм, превращающий человека в машину, педантизм. Суть: сбросить давящие рамки филистерской пошлости и сохранить живую душу. Лишь владея этим талисманом, можно верить, любить людей и природу, понимать поэзию. А понимать поэзию — понимать все, так как «поэзия есть высшее знание». Поэзия есть вместе с тем и высшая нравственность. Она может исходить только из чистой, любящей души, и до нее нельзя добраться никакими ухищрениями ума. В ней отождествляется прекрасное, истинное и нравственное, которое доступно не одним только избранным натурам, а всем неопошленным людям. Этот удивительный пересказ, трансформированный и осознанный авторами в виде разорванности мечты и действительности, напоминает творчество Толстого, Достоевского, Салтыкова-Щедрина. В них принцип раздвоения души и мира человека послужил главнейшим орудием в анализе общественных закономерностей. Очень понравилось… это что-то авангардное и открывающее по-новому традиционное: «Раздав те деньги беднякам, я всех богаче зажил сам… и вот мы с бабушкой Лизбет живем в том доме много лет, где появился я на свет и жили мой отец и дед. А что же Михель-великан? И он живёт пока обман и зависть и людское зло с земли навеки не ушло…» Прослушав произведение, начинаешь понимать разницу собственно художественных явлений от «поделок». На сайте великое множество такого рода «бренчащей» продукции. Рекомендую всем прослушать «Петера Мунка» в трактовке Хафизовых. Ассоциация: форма пьесы (IMXO) в своём совершенстве стала невольной молитвой, но молитвой, открытой для другого… Мир человека надо непрестанно проветривать, иначе в нём можно задохнуться. Доставлять чистый воздух горнего мира человеку дано настоящим стихам. Тем более таким… сопоставимым с традициями русской и святоотеческой литературы. Шедевр. Мой традиционный низкий поклон. «Лайк». «Избранное».
Очень рада отзыву, Елена! Для дебюта в озвучивании книг я выбрала свою любимейшую с детства сказку. И тогда же, в конце 2019 года, написала ее поэтическую версию.
В этой части аудиокниги есть центральный для нее, смыслообразующий эпизод встречи Федора Толстого со святым Спиридоном Тримифунтским. Почитание его как своего ближайшего небесного заступника стало для графа в дальнейшем опорой на пути к Православию. Он умер, как и Пушкин, со слезами покаяния причастившись Святых Христовых Таин. Об этом я пишу в нашей пьесе akniga.org/hafizovy-dikiy-amerikanec
Два таланта от Бога мне –
Удальство и задор.
И отдал бы их оба я
За родимый простор.
И без карты и компаса,
Без пути в голове
Блудным сыном пополз бы я
К златоглавой Москве.
Наказанье не строгое
За жестокий задор.
Не страшусь и острога я –
В кандалы, под топор.
Только б знать, как мне снится,
Что желает принять
Дикаря и убийцу
Милосердная Мать.
И не надобны кони –
Только стежка-тропа.
Припаду, как к иконе,
Я к пречистым стопам.
И покуда «Надежда»
Вдаль меня не вела,
Я не ведал, невежда,
Как Отчизна мила.
И дорОг не отрину
Сокровенный узор,
Чтоб вернуться мне сыном
На родимый простор.
еще есть Щит побережья-там один из героев -лучший из скальдов-поэтому тоже есть интересные моменты:
" Жители Хравнефьорда качали головами: Леркен Блуждающий Огонь никогда не показывался чужим, да и своим далеко не всем. Однако не прошло и пяти дней, как Сторвальд, в одиночку бродивший над морем, увидел в тумане бледное пятно желтоватого света:
Воин видит над волнами
В бликах света лик любимый.
В вихре лезвий блещет в выси
Все она – в убранстве бранном.
Руны смерти мечут норны –
Судьи судеб сердцем хладны –
Влажным долом тропы ветра
Вверх уводят к вольной выси.
Иней смертный с ней не страшен:
Ранним утром в доме грома
Рог медовый с добрым словом…
Всю дорогу домой он думал только об этом. Песня была странная, более чем странная. Никто еще на памяти Сторвальда такого не сочинял. Непонятно, про кого она. Ни про кого, и вместе с тем про всех. Так же никто не делает! Но сейчас Сторвальду казалось, что именно так и стоит делать, потому что только такие песни и имеют какой-то смысл. Ведь он и сам знал, что его эльвенэсские песни, сложенные на заказ, не имеют никакой силы. Раньше он только смеялся над простотой торговцев-слэттов, думавших за деньги купить любовь и удачу. Теперь же его мучил жестокий стыд за те мертворожденные стихи.под вечер Даг, встревожившись, пришел узнать, не болен ли их гость.
– Будь добр, Бальдр доспехов, оставь меня в покое, – смиренно попросил Сторвальд. – Дай мне тихо умереть от стыда.
– Почему? – изумился Даг.
– Мне стыдно того бреда, который я всю жизнь сочинял, да еще и считал себя хорошим скальдом, – донесся ответ из-под одеяла. – Я хороший сапожник. Шью точно на заказ.
И Даг ушел, убежденный, что именно сейчас Сторвальд бредит. Назвать бредом его стихи, лучшие из тех, что складывались в Морском Пути!
Растерянный Даг направился прямо к бабушке Мальгерд спросить, не помогут ли ее рунные палочки против такого недуга. Но она лишь улыбнулась и покачала головой.
– От этого не умирают, а переболеть такой болезнью иногда весьма полезно, – заметила она. – И не волнуйся: только хороший скальд способен время от времени ощущать себя никуда не годным. .©
«И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Вложу внутрь вас дух Мой и сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих и уставы Мои будете соблюдать и выполнять» (Иез. 36:26, 27).
Один из лучших спектаклей, что я слушал. Жанр гибридный: это и сказочный альманах в формате притчи, и пьеса, оформленная в спектакль с выдержанной стилистикой «бидермайера». «Пуантировка» поворотного пункта, иными словами кульминации, выражена однонаправленным действием, ясно обозначенным позицией чтицы и сильным финальным акцентом, содержащим «пуант» («бойся своих желаний…» — Конфуций). Персонажи обрели не только свой характер, но и индивидуальные речевые характеристики. Их отличает свежесть, оживленность, приятная манера рассказчицы. Каждый предметно-чувственный образ у авторов представляет собой символ, миф. Изящно выписано мастерство анализа человеческих страстей, диалектика добра и зла… Сюжет связан с важнейшими ритуалами жизненного цикла человека, которые лишь поверхностно видоизменившись, по сути своей остаются теми же, что и на заре человечества. Это позволяет сказке не терять привлекательность и актуальность в наши дни. Подобная преемственность позволяет произведению, вытекая из прошлого, находится в настоящем и перебрасывать мост в будущее. Само повествование утверждает особое видение мира, открывающее путь к обретению сверхсмысла. Оно проецирует всё на вечное, идеальное. Пьеса вмещает в себя и философию, и поэзию, является формой мышления и моделью для пересоздания мира. Она предполагает возможность проникновения бесконечного в конечное. Сказочность становится способом восприятия действительности, с гиперболизировано выпяченным филистерством: «Мечтал я в мире побывать, объездить белый свет… под елью дома куковать — последнее из бед. Так думал Петер в те года, а худшая беда ждала его не там, запомнясь навсегда…» В этом приёме заключается и самодовольная пошлость, и умственный застой, и эгоизм, и тщеславие (жизнь на показ), и грубый материализм, и всё нивелирующий формализм, превращающий человека в машину, педантизм. Суть: сбросить давящие рамки филистерской пошлости и сохранить живую душу. Лишь владея этим талисманом, можно верить, любить людей и природу, понимать поэзию. А понимать поэзию — понимать все, так как «поэзия есть высшее знание». Поэзия есть вместе с тем и высшая нравственность. Она может исходить только из чистой, любящей души, и до нее нельзя добраться никакими ухищрениями ума. В ней отождествляется прекрасное, истинное и нравственное, которое доступно не одним только избранным натурам, а всем неопошленным людям. Этот удивительный пересказ, трансформированный и осознанный авторами в виде разорванности мечты и действительности, напоминает творчество Толстого, Достоевского, Салтыкова-Щедрина. В них принцип раздвоения души и мира человека послужил главнейшим орудием в анализе общественных закономерностей. Очень понравилось… это что-то авангардное и открывающее по-новому традиционное: «Раздав те деньги беднякам, я всех богаче зажил сам… и вот мы с бабушкой Лизбет живем в том доме много лет, где появился я на свет и жили мой отец и дед. А что же Михель-великан? И он живёт пока обман и зависть и людское зло с земли навеки не ушло…» Прослушав произведение, начинаешь понимать разницу собственно художественных явлений от «поделок». На сайте великое множество такого рода «бренчащей» продукции. Рекомендую всем прослушать «Петера Мунка» в трактовке Хафизовых. Ассоциация: форма пьесы (IMXO) в своём совершенстве стала невольной молитвой, но молитвой, открытой для другого… Мир человека надо непрестанно проветривать, иначе в нём можно задохнуться. Доставлять чистый воздух горнего мира человеку дано настоящим стихам. Тем более таким… сопоставимым с традициями русской и святоотеческой литературы. Шедевр. Мой традиционный низкий поклон. «Лайк». «Избранное».
Два таланта от Бога мне –
Удальство и задор.
И отдал бы их оба я
За родимый простор.
И без карты и компаса,
Без пути в голове
Блудным сыном пополз бы я
К златоглавой Москве.
Наказанье не строгое
За жестокий задор.
Не страшусь и острога я –
В кандалы, под топор.
Только б знать, как мне снится,
Что желает принять
Дикаря и убийцу
Милосердная Мать.
И не надобны кони –
Только стежка-тропа.
Припаду, как к иконе,
Я к пречистым стопам.
И покуда «Надежда»
Вдаль меня не вела,
Я не ведал, невежда,
Как Отчизна мила.
И дорОг не отрину
Сокровенный узор,
Чтоб вернуться мне сыном
На родимый простор.