100%
Скорость
00:00 / 27:03
0001
29:29
0002
26:08
0003
18:21
0004
24:35
0005
26:37
0006
29:32
0007
23:17
0008
19:43
0009
23:11
0010
28:03
0011
23:33
0012
19:37
0013
31:46
0014
33:00
0015
21:25
0016
27:14
0017
17:32
0018
34:18
0019
39:06
0020
20:06
0021
44:34
0022
17:43
0023
31:21
0024
27:12
0025
31:11
0026
33:13
0027
27:22
0028
19:05
0029
20:16
0030
30:05
0031
34:55
0032
29:14
0033
24:10
0034
30:14
0035
14:01
0036
19:21
0037
39:24
0038
17:27
0039
11:44
0040
19:07
0041
23:33
0042
30:47
0043
37:41
0044
24:24
0045
17:29
0046
23:12
0047
18:55
0048
13:09
0049
26:49
0050
22:27
0051
16:50
0052
31:38
0053
24:40
0054
18:54
0055
18:22
0056
21:09
0057
17:06
0058
17:00
0059
24:56
0060
37:11
0061
28:14
0062
29:35
0063
30:38
0064
21:13
0065
15:19
0066
41:10
0067
36:30
0068
29:06
0069
33:21
0070
06:35
0071
Биографии, мемуары
12,2K
«Вторая книга» — совершенно самостоятельное произведение, в котором Надежда Яковлевна описывает свою жизнь начиная со встречи с Мандельштамом 1 мая 1919 года, рассказывает об их жизни в 20-е годы и начале 30-х годов, о друзьях, литературном окружении. Надежда Яковлевна задается целью осмыслить эпоху и ее основные духовные ценности, разобраться в нравственных корнях поколения и его судьбы. Ее анализ, иногда и очень личный, пристрастный, производит глубокое и серьезное впечатление, оценки и выводы злободневны (хотя книга написана в 1970 г.), сочетают в себе яркость и темпераментность с опытом семидесяти лет тяжелой и содержательной жизни.
3 комментария
Популярные
Новые
По порядку
Alex
4 минуты назад
агриппина кузнецова
10 минут назад
Varg Thandor
21 минуту назад
Classic
53 минуты назад
Svetlana Gerasimchuk
1 час назад
Марина Скрипкина
1 час назад
Guram Giorgobiani
1 час назад
Александр Чабан
1 час назад
lidom
1 час назад
Ирина Санникова
1 час назад
Виктория Михалёва
1 час назад
Евгений Косуха
2 часа назад
Назарин
2 часа назад
Zalina Zlata
2 часа назад
Лёша Лимарев
2 часа назад
Лилия Борохович
2 часа назад
feolna
2 часа назад
NatalinK
2 часа назад
Zalina Zlata
2 часа назад
Авторизуясь, вы даете согласие на обработку персональных данных.
Более 123 000 часов лицензионных аудиокниг
14 дней бесплатно
Отсутствие рекламы на сайте
Выберите подписку
Сервис предоставляется компанией ООО "БИБЛИО"
Чтобы понять, в чем и в отношении кого она пристрастна, надо хорошо знать эпоху, обстоятельства, людей, о которых она пишет и т. д. Я — пас, но тем не менее выскажусь:
Например НЯ утверждает, что «акмеизм — общественное явление. Звучит убийственно.
Или заявление, мол влияние Бриков на Маяковского однозначно положительное. По-моему, это такая порочная семейка, что кто там на кого влиял и в какую сторону, особой роли не играет.
Кроме того, она передаёт кучу слухов, выдавая их за истину в последней инстанции. Зато Ахматова у неё всегда вся в белом.
Тот Мандельштам, которого она изображает, — в значительной мере, фантомный образ. Она сделала из него всегда всё понимавшего мудреца, а на самом деле, у него были разные периоды, в том числе, как ни странно, сталинистский. И её неутихающая злоба зачастую направлена против людей, которые его просто-напросто не любили — а любить его было невозможно, он был на редкость неприятным и скандальным типом. Человек жил с сознанием своей гениальности и значимости для истории каждой вышедшей из под его пера бумажки. Чисто психологически мне это претит.
Я читала её (Н.Я.) последнее интервью в „Континенте“ — там она тотально разочарована и жалеет, что принесла собственную жизнь на алтарь памяти Мандельштама. Думаю, это — самое честное из того, что она писала и говорила.
Ссылка на интервью magazines.gorky.media/continent/2013/152/intervyu-s-nadezhdoj-yakovlevnoj-mandelshtam.html
«Киев оказался самым чужим городом, таким же иностранным, как Грузия. Украина обособлялась от русского языка с удвоенной силой, потому что, близкородственный, он всем понятен, как и украинский. Потом я нашла точный критерий, по которому научилась отличать украинцев от русских. Я спрашивала: где ваша столица — Киев или Москва?.. Всюду — по всей громадной территории страны слышны отзвуки южнорусской и украинской речи, но называют своей столицей Киев только настоящие, щирые украинцы с неповторимо широким „и“ и с особой хитринкой. То, в чем Мандельштам слышал отзвук древнерусской речи, для них — родной, отдельный, резко отличный от русского язык. Для меня всегда было загадкой, почему этот волевой, энергичный, во многом жестокий народ, вольнолюбивый, музыкальный, своеобычный и дружный, не создал своей государственности, в то время как добрый, рассеянный на огромных пространствах, по-своему антисоциальный русский народ выработал невероятные и действенные формы государственности, всегда по сути своей одинаковые — от московской Руси до нынешнего дня. (Суть в полной оторванности правителей и народа, при которой одни делают что им вздумается, а другие терпят и слегка ворчат.) Нельзя объяснить это одним географическим положением Украины — между Польшей и Россией. Я привыкла верить Ключевскому, что разгром татарами Киевской Руси, развивавшейся как блистательное европейское государство с Мономахом и Ярославом Мудрым, с киевской Софией и дивным городом на высоком берегу Днепра, был горчайшим поворотным пунктом русской истории.
Но все же я рада, что моя столица не Киев, а Москва: ведь мой родной язык — русский. И если там и здесь будут открыто резать жидов, я предпочитаю, чтобы это случилось со мной в Москве. В московской толпе обязательно найдется сердобольная баба, которая попробует остановить погромщиков привычным и ласковым матом: эту не троньте, так вас и так, сукины дети. Под российский мат и умирать-то приятнее.»