100%
Скорость
00:00 /
Возвращение Будды (фрагмент)
Роман, проза
21,7K
Жанры:
Магический реализм(Современный)
Характеристики:
Философское
| Психологическое
Место действия:
Наш мир (Земля)(Европа(Западная Европа))
Время действия:
20 век
Возраст читателя:
Для взрослых
Сюжетные ходы:
Становление/взросление героя
Cюжет:
Линейный с экскурсами
9 комментариев
Популярные
Новые
По порядку
Комментирование книги ограничено
Евгений Бекеш
11 минут назад
Футбольный Обзореватель
21 минуту назад
Lara11
28 минут назад
Вячеслав Уразов
31 минуту назад
N@tk@
47 минут назад
Амир Рашидов
54 минуты назад
Unidentified
1 час назад
Футбольный Обзореватель
1 час назад
Евген 154rus
1 час назад
Mokusei No Maguro
1 час назад
Серафима Фомина
1 час назад
Маша И
1 час назад
Владимир Городецкий
2 часа назад
Владимир Городецкий
2 часа назад
Владимир Городецкий
2 часа назад
Владимир Городецкий
2 часа назад
Владимир Городецкий
2 часа назад
Лана Ро
2 часа назад
Дмитрий Семенов
2 часа назад
Авторизуясь, вы даете согласие на обработку персональных данных.
Более 123 000 часов лицензионных аудиокниг
14 дней бесплатно
Отсутствие рекламы на сайте
Выберите подписку
* скидка доступна при оплате за весь период
Сервис предоставляется компанией ООО "БИБЛИО"
Какой замечательный писатель Гайто Газданов, и с какой очень сложной и интересной биографией человек. Вот его размышления из книги «Возвращение Будды» ""«я все возвращался к размышлениям об особенностях девятнадцатого столетия и о резком его отличии от двадцатого. Я думал даже о разнице политических режимов – мысль, вообще говоря, занимавшая мое внимание чрезвычайно редко, – и мне казалось, что девятнадцатый век не знал тех варварских и насильственных форм государственности, которые были характерны для истории некоторых стран именно в двадцатом столетии. Я вспоминал теории Дюркгейма об «общественном принуждении», contrainte sociale, и опять, отвлекаясь от университетского курса, переходил к суждениям более общего и более спорного порядка. Я думал, что глупость государственного насилия должна казаться современникам гораздо более очевидной, чем так называемым будущим историкам, которым должна быть непонятна именно личная тягостность этого гнета, соединенная с отчетливым пониманием его абсурдности. Я думал еще, что государственная этика, доведенная до ее логического пароксизма, – как кульминационный пункт какого-то коллективного бреда, – неизбежно приводит к почти уголовной концепции власти, и в такие периоды истории власть действительно принадлежит невежественным преступникам и фанатикам, тиранам и сумасшедшим; иногда они кончают жизнь на виселице или гильотине, иногда умирают своей смертью и их гроб провожают безмолвные проклятия тех, кто имел несчастье и позор быть их подданными. Я думал еще о Великом инквизиторе, и о трагической судьбе его автора, и о том, что личная, даже иллюзорная свобода может оказаться, в сущности, отрицательной ценностью, смысл и значение которой нередко остаются неизвестными, потому что в ней заключены, с предельно неустойчивым равновесием, начала противоположных движений.»""
Спасибо!